К 100-летию со дня рождения Мажита ГАФУРИ
В июле 1923 года в Уфе произошло небывалое в истории нации событие. Четырехлетняя Башкирская Советская республика устроила первый праздник своей национальной культуры. Казалось бы, время было такое, что не до праздников: только что отступил страшный голод, а разруха еще свирепствовала. Но вопреки этому и во имя утверждения социальной и духовной раскрепощенности народа, во имя его будущего творческого взлета состоялось это торжество. Республика чествовала своего 43-летнего поэта Мажита Гафури, приурочив это к 20-летию его творческой деятельности.
Ему было присвоено учрежденное тогда впервые звание «Народный поэт Башкирии». Правительство республики подарило больному туберкулезом поэту небольшой особняк и… дойную корову. Во всем этом выражались трогательная забота и искренняя признательность тому, кто с самого начала посвятил свою жизнь служению трудовому люду, его правде, принял в свое сердце его боль и надежды, торопил его пробуждение и прозрение, звал его на борьбу с тиранией.
С восторгом и надеждой встретил Мажит Гафури зарю первой российской революции. Когда революция была задушена, и тогда с кровавой арены потрясенный поэт не уходит молча. Он пишет «Завещание 1906 года своему преемнику и ответ 1907 года». В «Ответе» есть такие вещие слова: «Ты сражен, но побежден твой враг». Вера в победу социальной революции никогда не покидает поэта, хотя порой его охватывает отчаяние, его мятежный дух бьется о глухие стены самодержавия. Но он оружия не слагает. Не умолкает его гневный, обличительный голос. Поэтому негласный надзор полиции, ее вездесущие соглядатаи и доносчики неотступно следили за ним и фиксировали каждый его шаг. Но они не в силах были усмирить мысль и страсть поэта. К тому же Мажит Гафури слыл человеком стойким и бесстрашным, более того — отчаянно своенравным. Запугать его и заставить замолчать так и не удалось, ибо он знал, что вышел на рискованный путь борца за народную долю, что на том пути объездов и обходов нет.
В разгар первой мировой войны, как вызов, как вопль израненной души, прозвучало стихотворение «Видно, нет тебя, аллах!», полное борцовского протеста против несправедливого строя, против божьих посулов. Оно привело власть имущих и мусульманское духовенство сначала в замешательство, потом в ярость. Поток каких только проклятий не обрушился на голову бунтаря, какие только угрозы не нависли над ним! А он шел своей дорогой дальше. Певец народных чаяний встретил победу Октября с ликованием. Его «Красное знамя» стало подлинно революционным гимном, его пели в национальных боевых отрядах, позже — в частях Красной Армии. Призывный, маршевый ритм, идейная окрыленность его как бы вторили голосу и пульсу времени. Оно само напрашивалось, чтобы повторяли, чтобы пели его:
Погляди вперед —
Красный флаг плывет,
С ним былую тьму
Победил народ.
Наш свободный путь
Овевает он.
Над землей плывет
Выше всех знамен.
(Перевод Д. Кедрина).
30 лет продолжалась творческая работа Мажита Гафури. По его стихотворениям, поэмам, повестям, рассказам и пьесам можно было бы составить социальную и нравственную биографию, историю потрясений и возвышения его родной земли за эти годы. Ни одно значительное событие в народном бытии не осталось вне творческих интересов и волнений писателя; самое живое отражение нашел в его произведениях процесс социалистических преобразований в стране. Его работа, жизнь, судьба являются ярким примером слитности писателя с народом. О жизни народа он судил не понаслышке. Прежде чем браться за перо, он пешком прошел весь Южный Урал, достиг казахских степей, был заводским рабочим, учителем в сельском медресе, золотоискателем, позже — корректором в типографии. Прожил он всего 54 года. Я хорошо помню, какой невосполнимой утратой была воспринята его смерть. Она стала личным горем каждого нашего соплеменника. Потому что он был поэтом первозданно народным.
Первый классик и основоположник башкирской литературы Мажит Гафури сыграл столь же великую роль в развитии и обогащении татарской литературы. Его творчество возникло и формировалось на башкирской почве, вбирая в себя многовековой опыт татарской письменной литературы, татарского словесного искусства. Поэтому оно стало духовным и эстетическим достоянием двух родственных народов.
По натуре Мажит Гафури начисто был лишен предводительских вожделений. Но, когда начала формироваться башкирская советская литература, он оказался в центре творческого процесса. Молодые писатели сразу признали в нем мастера, своего наставника и кумира. Возникали всякие литературные течения, создавались разные группы. Но все тянулись к нему, как к высшей творческой инстанции и покровителю.
О столетнем писателе я говорю как очевидец, как свидетель всей его жизни. В известной мере оно и так. В это же столетие входят все прожитые и мною годы. Я являюсь его младшим современником. В его бытность я начал писать стихи. В день его смерти написал клятвенное стихотворение под названием «Мы не оброним твое стальное перо». Дерзкое обещание! Тому, видимо, дали право мои полных 15 лет. А с годами чувство ответственности перед ним стало осознанным.
За четыре с половиной десятилетия после Мажита Гафури башкирская литература, наверное, достигла иных высот, все более утверждая себя новыми художественными открытиями. Но в том, как надобно нести совесть писателя — выразителя дум и устремлений народа, как нужно честно и мужественно служить своему призванию, он остается эталоном. Мажит Гафури принадлежит не только литературе. Велико влияние его дела и его личности на многие сферы общественной деятельности. У каждого народа есть вехи, по которым сверяются гражданская, человеческая совесть соотечественников. Одной из таких вех для нас был Мажит Гафури. И остается им…
Мустай Карим
«Советская культура», 1980, 30 июня